Поиск по этому блогу

понедельник, 4 сентября 2017 г.

Несерьезный классик

Велика и безгранична была его художественная палитра — лирик, сатирик, один из создателей Козьмы Пруткова, автор исторических баллад, блестящий драматург, создатель исторической и фантастической прозы. Этот юбилей вряд ли будет пышно отмечаться. 5 сентября 200 лет исполняется одному из самых славных классиков русской литературы — Алексею Константиновичу Толстому.
Несерьезный классик Толстой - relevant
Из пресловутых «трех Толстых» классиков русской литературы — наименее прославлен первый — самый старший. Хотя Алексей Константинович начал марать бумагу за несколько лет до рождения Льва Николаевича. И прославился задолго до выхода его первых произведений.
«Жгучее терзанье»
Это был благородный человек и поэт благородства и чести. В 1871 году Алексей Константинович Толстой писал Я. П. Полонскому: «Отчего самая простая вещь, сказанная честным и благородным человеком, проникается его характером? Должно быть, в писанной речи происходит то же, что в голосе. Если два человека, один порядочный, а другой подлец, скажут вам оба: „Здравствуйте!“ — то в этом слове послышится разница их характеров».
Органическая неспособность кривить душою — отличали его жизнь и поэзию. Такие люди обычно чрезвычайно беззащитны, если не ставят между собой и миром стекла иронии, если не призывают фантазию себе в утешители, если не могут найти утешения в творческом созидании.
«И каждое к ней жизни прикасаньеЕсть злая боль и жгучее терзанье».

Карл Брюллов. Портрет Алексея Толстого в юности (1836)
Красивый, одаренный необычайной физической силой (судя по воспоминаниям: винтом кочергу сворачивал, легко сворачивал в трубочку пятаки, пальцем загонял в стены гвозди, разгибал подковы, в одиночку ходил на медведя), богатый, знатный, общительный и остроумный, наделенный феноменальной памятью (двадцатилетний Алексей на спор, просмотрев страницу прозаического текста, воспроизводил её наизусть), прекрасно знавший иностранные языки, получивший великолепное домашнее воспитание (когда ему было 12 лет, его дядюшка А. А. Перовский, писавший под  псевдонимом Погорельский, сочинил специально для племянника сказку «Черная курица, или Подземные жители» о приключениях мальчика по имени Алёша). В детстве игравший в солдатики с будущим императором Александром II (в числе специально отобранных Василием Андреевичем Жуковским лучших мальчиков империи), пользовавшийся неизменным расположением цесаревича, а позднее в течение всей своей жизни благоволением императора, он был обречен на высокое положение и карьеру. Сидевший ребенком на коленях у Гете в его веймарском доме и получивший от создателя «Фауста» в подарок кусок бивня мамонта с вырезанным рукой Гете изображением фрегата. Это был один из самых очаровательных людей в истории русской литературы. И мало кто из русских литераторов получил на вначале пути так много разнообразных и драгоценных даров.
Иногда мне кажется, что ему не хватало какой-то ущербности или проблемы, для того, чтобы  стать классиком первого ряда (ох тяжело же это было в плотно утрамбованном гениальными сочинителями 19 веке!), таким, который стандартно приходит в голову при хрестоматийном загибании пальцев. Как его троюродный родственник Лев Толстой. Как Пушкин, который заходил в их петербургский дом. Как Гоголь, который принимал его в подштанниках и простыне во Франкфурте, смеясь, рассказывая, как педантичные немцы точно выполнили его приказание, отправив багаж дальше по пути следования. Как Тургенев, которого император по его ходатайству вернул из ссылки.
В пятидесятых А.К.Толстой хлопотал о возвращении из ссылки Тараса Шевченко. В 1862 года он вступился за И.С. Аксакова, которому было запрещено редактировать газету «День», в 1863 году — за Тургенева, привлеченного к делу о лицах, обвиняемых в сношениях с «лондонскими пропагандистами», то есть Герценом и Огаревым, а в 1864 году предпринял попытку смягчить судьбу Чернышевского. На вопрос Александра II, что делается в литературе, он ответил, что «русская литература надела траур по поводу несправедливого осуждения Чернышевского». Александр II не дал ему договорить: «Прошу тебя, Толстой, никогда не напоминать мне о Чернышевском».
Он борется за свободу слова людей, речи которых ему совсем не нравятся. Хорошо понимая, например, что Чернышевский в тюрьме и ссылке — куда опаснее для императора.
«Двух станов не боец, но только гость случайный»
А ещё из русских классиков он самый несерьезный и нетенденциозный. Видя ожесточенную борьбу лагерей, непримиримую полемику, Алексей Толстой сообщает:
Несерьезный классик Толстой - relevant
«Двух станов не боец, но только гость случайный,За правду я бы рад поднять мой добрый меч,Но спор с обоими досель мой жребий тайный,И к клятве ни один не мог меня привлечь;Союза полного не будет между нами —Не купленный никем, под чье б ни стал я знамя,Пристрастной ревности друзей не в силах снесть,Я знамени врага отстаивал бы честь!»
Философ Владимир Сергеевич Соловьев писал, что именно правда Толстого возвышалась не только над житейскими и корыстными карьерными битвами чиновничества и придворных, но и над тою партийною борьбой, которая может быть бескорыстною, но не может быть правдивою, ибо она заставляет видеть все в белом цвете на своей стороне — и все в черном на стороне враждебной; а такого равномерного распределения цветов на самом деле не бывает и не будет…
Несерьезный классик Толстой - relevant
Русофоб?
Алексей Константинович смеется над народниками, над либералами, над бюрократами. Начинают его причислять к славянофилам, так он и над ними издевается… «От славянства Хомякова меня мутит, когда он ставит нас выше Запада по причине нашего православия», — писал Толстой.
Это был человек пытавшийся осмыслить в ход истории в сатирическом ключе (чтобы не было так страшно). И остаться историческим оптимистом относительно судьбы своей отчизны. Предвидя грядущие беды и позор России, он считал, что она сможет выбраться и преодолеть их.
«А если б над нею беда и стряслась,Потомки беду перемогут!Бывает, — примолвил свет-солнышко-князь, —Неволя заставит пройти через грязь —Купаться в ней свиньи лишь могут!».
Он ненавидел ту историческую грязь, через которую в неволе проходила Россия, но верил, что она не будет вечной.
Патриот России, в одном из писем он признается: «Если бы перед моим рождением, Господь бы сказал мне: „Граф! выбирайте народ, среди которого вы хотите родиться!“ — я бы ответил ему: „Ваше величество, везде, где вам будет угодно, но только не в России!“… И когда я думаю о красоте нашего языка, когда я думаю о красоте нашей истории до проклятых монголов… мне хочется броситься на землю и кататься в отчаянии от того, что мы сделали с талантами, данными нам богом!».
Если кого и записывать в «русофобы» то этого графа и придворного сановника, а не авторов-евреев, на которых потом Шафаревич строил свою теорию «малого народа».
Несерьезный классик Толстой - relevant
Его «История государства Российского от Гостомысла до Тимашева» имеет эпиграфом слова летописца Нестора «Вся земля наша велика и обильна, а порядка в ней нет». И эти слова рефреном проходят через весь пересказ российской истории.
«Послушайте, ребята,
Что вам расскажет дед.Земля наша богата,Порядка в ней лишь нет.
 A эту правду, детки,За тысячу уж летСмекнули наши предки:Порядка-де, вишь, нет.
 И стали все под стягом,И молвят: «Как нам быть?Давай пошлем к варягам:Пускай придут княжить».
Но надежды Руси, что под властью пришлых чужеземных князей воцарится порядок «как у немцев», оказались тщетными. Потом порядок пытались установить, призвав византийских попов и приняв крещение.
«Поют себе умильноИ полнят свой кисет;Земля, как есть, обильна,Порядка только нет».
Потом свой порядок пытались навести татары
«Что день, то брат на братаВ орду несет извет;Земля, кажись, богата —Порядка ж вовсе нет».
Потом Иван Васильич Грозный «такой завел порядок, хоть покати шаром».
Итак, эпизод за эпизодом, рассказывается история отсутствия порядка и попыток его навести железной рукой. Вся история России по А.К.Толстому — колебание между тиранией и хаосом, которые легко вызывают друг друга, не приводя к порядку. «Но у меня есть палка. И я вам всем отец!..»
Сатира ходила по рукам в невероятно большом количестве списков, поскольку исторические аналогии казались слишком актуальными. Представляются они таковыми и сейчас.
Отец Козьмы Пруткова
Великий насмешник, в молодые годы, в период свинцовых суровостей последних лет николаевского царствования, он, вместе со своими кузенами братьями Жемчужниковыми, веселил своими проделками весь Санкт-Петербург. То привязывали к веревочкам звонков кусок ветчины, чтобы их затем дергали собаки. То отправляли приезжих, которые искали квартиру, на Пантелеймоновскую № 9: там, мол, помещения сколько угодно. И гости имперской столицы приходили прямехонько к воротам страшного III Отделения.
«Рассказывают, как один из них ночью в мундире флигель-адъютанта объездил всех главных архитекторов города С.-Петербурга с приказанием явиться утром во дворец ввиду того, что Исаакиевский собор провалился, и как был рассержен император Николай Павлович, когда услыхал столь дерзкое предположение» — пишет Н.А. Котляревский  в книге «Старинные портреты». Причем, что самое интересное, архитекторы, направляясь к императору со своими прожектами, все как один проходили мимо «провалившегося» собора.
Описывавшие их шалости часто забывают, кто именно проделал ту или иную выходку, называя остроумца именем их придуманного персонажа: «Кузьма Прутков» (правописание Кузьма позже было заменено авторами на Козьма).
Рассказывают, что в одном публичном месте, присутствуя при разговоре двух лиц, которые спорили о вреде курения табака, на замечание одного из них: «вот я курю с детства и мне теперь шестьдесят лет», Кузьма Прутков, не будучи с ним знаком, глубокомысленно заметил: «если бы вы не курили, то вам теперь было бы восемьдесят» — чем поверг почтенного господина в большое недоумение.
Прочитав в газетах, что кто-то ищет себе попутчика для поездки заграницу, он ночью в четыре часа поднял расчетливого путешественника с постели и заявил ему, что, к сожалению, с ним никак ехать не может.
Одного своего знакомого провинциала, приехавшего первый раз в Петербург, он взялся будто бы свести в баню и привез в частный дом, где предоставил в его распоряжение гостиную для раздевания — чем наивный посетитель и воспользовался к неописанному ужасу невзначай взошедшего хозяина.
Несерьезный классик Толстой - relevant
Так говорил Козьма
Козьма Прутков — плод творчества четырех авторов: трех родных братьев — Владимира, Алексея и Александра Михайловичей Жемчужниковых, а также приходившегося им двоюродным братом графа Алексея Константиновича Толстого. Литературный персонаж, который воспринимается как подлинное историческое лицо. Персонаж — прославившийся более своих авторов. Обросший собственной биографией, многочисленными подражателями, вошедший своими крылатыми выражениями в лексический словарь русского языка так, что повторяя его афоризмы, мы не помним авторства.
«Если у тебя есть фонтан, заткни его; дай отдохнуть и фонтану», «Одного яйца два раза не высидишь», «Где начало того конца, которым оканчивается начало?» — всё это мудрые мысли чиновника Пробирной Палатки, которого придумали братья Жемчужниковы совместно с Алексеем Толстым.
Вы говорите: «Зри в корень!». Вы иронизируете: «Бди!». Вы поучаете: «Лучше скажи мало, но хорошо». Философствуете «Никто не обнимет необъятного». Сокрушаетесь: «Что имеем — не храним; потерявши — плачем». Обнадеживаете: «Если хочешь быть счастливым, будь им». Уверяете: «Гони любовь хоть в дверь, она влетит в окно».
Всё это цитаты из Козьмы Пруткова!
Знаменитейший проект Козьмы Пруткова «О введении единомыслия в России», к сожалению, вспоминается и по сей день. Актуальная классика!
Идеалы Алексея Толстого
Лев Николаевич Толстой восхищался сатирическими стихами своего дальнего родственника. Он  говаривал о «Сне Попова»:
— Ах, какая это милая вещь, вот настоящая сатира и превосходная сатира!
И еще:
— Это бесподобно. Нет, я не могу не прочитать вам этого…
Сатирическое творчество А.К.Толстого затмило его лирику, историософию, блестящую прозу. А это был сильнейший лирический поэт и замечательный мыслитель.
Для Алексея Толстого поэзия — это мост между этим, земным миром и «мирами иными», а источником творчества является «царство вечных идей», «первообразов». Искусство дает интуитивное и целостное познание мира, которое недоступно науке.
Поэтому искусство для него это ЦЕЛЬ, а не средство. В этом он похож на Бродского, считавшего поэзию нашей человеческой внутривидовой целью: «Искусство не должно быть средством… в нем самом уже содержатся все результаты, к которым бесплодно стремятся приверженцы утилитарности», — писал Толстой (письмо к Маркевичу от 11 января 1870 г.).
Искусство дает то необходимое «душевное зрение», которое не может заменить никакая философская система. Тот уровень «душевного слуха», который не может быть заменен никаким научным или политическим мировоззрением. То художественное восприятие, которое слышит «неслышимые звуки» и видит «невидимые формы», чтобы затем воплощать увиденное в творении.
Он был убежден, что назначение поэта — не приносить людям какую-нибудь непосредственную выгоду или пользу, но возвышать их, внушая любовь к прекрасному, которая сама найдет себе применение безо всякой пропаганды…
Несерьезный классик Толстой - relevant
«Что касается нравственного направления моих произведений, то могу охарактеризовать его, с одной стороны, как отвращение к произволу, с другой — как ненависть к ложному либерализму, стремящемуся не возвысить то, что низко, но унизить высокое. Впрочем, я полагаю, что оба эти отвращения сводятся к одному: ненависти к деспотизму, в какой бы форме он ни проявлялся» — так формулировал собственное кредо Алексей Константинович Толстой.

Комментариев нет: