Поиск по этому блогу

среда, 20 мая 2015 г.

Столетие Моше Даяна

«Американские друзья дают нам деньги, оружие и советы. Деньги мы с удовольствием берем. Готовы брать и оружие. Но не можем же мы их совсем грабить. Советы пусть оставят себе»


Можно сколько угодно негодовать по поводу того, что история обрастает мифами. Но именно мифы перерастают в коллективную память, к которой апеллируют люди, в поисках решений и оправданий, строя убеждения и планы.

20 мая ровно сто лет назад в кибуце Дгания в семье Дворы Затуловской и Шмуэля Китайгородского родился Моше Даян - человек, которому суждено было стать одним из главных символов Израиля и еврейства в ХХ веке. Возрожденного Израиля и нового побеждающего в войнах еврея. Это был человек одноглазая физиономия которого олицетворяла чудесную победу в потрясшей мир Шестидневной войне.

Символ и герой анекдотов

Может быть лучше всего его знаковость могли проиллюстрировать анекдоты, которое тогда ходили по всему миру.



Советскому Рабиновичу снится анекдот, что Моше Даян ведет танковые колоны на Москву, чтобы Рабиновича восстановили в КПСС.

Брежнев предлагает на Политбюро выбить глаз министру обороны Устинову. Ганнибал и Кутузов были одноглазые. Адмирал Нельсон — тоже. А теперь вот Моще Даян... Старые рецепты работают....

В популярной американской шутке 60-х гг. президент Ричард Никсон предлагает премьер-министру Израиля Голде Меир трех любых американских генералов в обмен на израильского генерала Моше Даяна. Голда соглашается: "О'кей! Заверните мне General Motors, General Electric и General Dynamics. 

Нам сегодня трудно правильно оценить какой огромной славой пользовался Даян в 60-х и 70-х годах среди евреев всего мира. Его имя превратилось в название чувства национальной гордости, славы, надежды.

Он казался не только живым воплощением бога войны, но и явственным знаком нового еврея, способного защитить себя и покарать обидчика. Еврея к которому мир уже не сможет относится по-прежнему. 


Афоризмы Даяна

В 2011 году Нехама Дуэк из "Едиот Ахронот" собрала несколько рукописных документов израильских руководителей и передала двум графологам, которые не имели ни малейшего представления, чей почерк они анализируют и чей портрет составляют. Графолог Илон Бен-Йосеф так определил незаурядные качества Моше Даяна: "бесспорное литературное дарование и способность мягко достичь всего, что ему надо".

Даян безусловно был человеком склонным к литературному творчеству. Он сам во многом помогал творить о себе мифы ("боги" часто начинают с этого). 

Будучи высокоинтеллигентным человеком и очень способным офицером, он также отличался независимостью суждений и склонностью к драматическому интриганству.

Он умел сформулировать мысль так, что его афоризмы запоминали и передавали из уст в уста: "Если мы проиграем войну, я начну следующую под фамилией жены".

Многие его афоризмы стали базисными армейскими принципами: "Израильский командир не посылает солдат в бой. Он ведет солдат в бой".

"Мы не можем гарантировать охрану всего и всегда, но способны назначить высокую цену за нашу кровь"

Да и дипломаты (не только израильские) любят вспоминать перлы Даяна. "Как только вы встанете на нашу точку зрения, мы с вами полностью согласимся" - сказал он главе Госдепа США Сайрусу Вэнсу во время переговоров.

"Американские друзья дают нам деньги, оружие и советы. Деньги мы с удовольствием берем. Готовы брать и оружие. Но не можем же мы их совсем грабить. Советы пусть оставят себе".


Первый "Мистер Зигзаг"

Конечно, подобная символическая слава не могла не вызвать и ответной реакции. Уже более сорока лет развенчание Даяна является постоянной заботой многих публицистов, военных и политических комментаторов, историков и и мемуаристов. 

Среди них поклонники Игаля Алона, Ицхака Рабина и других израильских военачальников, которые считают, что Даян был увенчан не по заслугам, во многом за счет других командиров и политиков. Во многом огни правы.

Многие указывают на чрезвычайную непоследовательность Даяна и противоречивость его политики. О том, что нельзя говорить ни о едином наследии, ни о едином курсе этого военного и государственного деятеля. Единого курса не было. Векторы подчас были противоположной направленности.

Именно со времен Моше Даяна к генералам, идущим в политику, прикрепляется прозвище "Мистер Зигзаг". Но зигзагообрасности Барака, Шарона, Мофаза бледнеют в сравнение с противоречиями Даяна, который мог собрать 40 депутатов в поддержку предложения, но сам при голосовании воздержаться. Даян сказал, что "Лучше Шарм аш-Шейх без мира, чем мир без Шарм аш-Шейха", а потом стал главным архитектором мирного договора с Египтом. 

"В кризисной ситуации Войны Судного дня он отказался брать на себя ответственность за свои действия и решения и требовал, чтобы премьер-министр Голда Меир сама решила - уходить ему в отставку или нет. Затем он вышел из своей партии и отправился "играть на чужой площадке" под руководством Менахема Бегина. Он ушел и из этого правительства, когда новая политика стала обретать плоть и кровь, и пришла пора брать на себя ответственность. И в результате, подобно Гамлету, что решается действовать лишь когда время упущено и смысл потерян, Даян формирует свой независимый список, чтобы участвовать в выборах в качестве самостоятельной силы. Через несколько дней после этого решения выходит в свет его автобиографическая книга, в которой он с пафосом заявляет, что решил навсегда оставить политическую арену. Трудно вообразить более печальный пример душевной амбивалентности и неуверенности в себе. Сколь разительно отличается Даян-военачальник от Даяна-политика! Как уже говорилось, никто не знает, в чем заключалась его политическая программа, да, кажется, он сам не знал, каковы его убеждения" - писал о Даяне Амнон Рубинштейн.


Судный день генерала Даяна

Даян безусловно виновен во многих провалах первых дней Войны Судного дня. Ныне, благодаря рассекреченным архивам известно известно, что Даян ошибался в своих оценках сил противника и израильских сил, политических и военных планов арабов. Так же, как он ошибался в своих оценках до войны, он ошибся почти во всех вещах, когда она началась. Протоколы заседаний израильского военно-политического руководства в первые три дня войны свидетельствуют, что Даян, кричавший "Третий Храм в опасности", имея в виду, что над Израилем нависла угроза уничтожения, мыслил стереотипами Шестидневной войне, в то время, когда вокруг шла совсем другая война. 

"Я недооценил арабов, – признался он – и переоценил наши силы. Арабы сражаются гораздо лучше, чем раньше". На реплику Голды Меир "Они почувствовали запах крови и не остановятся" Даян ответил: "Они хотят захватить Израиль и прикончить всех евреев". Узнав о бедственном положении защитников южной оборонительной линии, прорванной египтянами после переправы через Суэцкий канал, Даян произнес немыслимые слова: "Мы не сможем эвакуировать раненых. Надо сказать им, чтобы они выбирались собственными силами. Пусть сами решают, что делать – прорываться или сдаваться в плен". Так была попрана главная заповедь ЦАХАЛа – "не бросать раненых на поле боя". 

В панике он даже предложил израильскому правительству подготовиться к применению ядерного оружия. Это было самоубийственное предложение, которое, к счастью всего региона, было с порога отвергнуто.


Побед не прощают

Он проявлял величайшую некорректность и в отношении археологических артефактов, обнаруженных в ходе раскопок, и в отношении множества женщин. Живи он в наши дни, вероятно сидел бы в тюрьме и за то, и за это, несмотря на регалии и заслуги. 

Даян с его всегдашней хитрой улыбочкой, чудовищной самоуверенностью, безапеляционными заявлениями - всегда раздражал многих. Но более всего в нем раздражало то, что именно он стал международно признанным символом израильских побед, подобно тому как маршал Жуков стал олицетворением победы советских войск в войне с гитлеровской Германией. 

Как когда-то справедливо отмечал Маркс, история пишется победителями. Поскольку история - это оправдание власти. Но поговорка "победителей не судят" пахнет сиюминутным оптимизмом. Она достаточно часто не выдерживает проверки сменяющимся духом времени и диалектикой истории, которая крутит колесо фортуны. Велик соблазн судить именно победителей, именно личностей, которые стали символами победы. На развенчание маршала Жукова, например, тратится гораздо больше чернил и усилий, чем на разоблачение всех остальных советских военачальников времен Второй мировой войны. При этом не стоит сомневаться, что Жуков ни разу не святой.

И Моше Даян - человек своей эпохи, своей страны, представитель своего круга, кроме того, во многом испорченный славой и поверивший в мифы, которые вокруг него создавались. Но... История не делается сама по себе. Она нуждается в личностях, которые влияют на ход исторических событий. История нуждаются в символах. А пользуется тем человеческим материалом, который есть в наличии. И первый ребенок, родившийся в первом израильском кибуце Дгания, подростком вступил в организацию "Хагана", потерявший левый глаз в боях против сил вишистской Франции в Ливане, прославившийся во время Войны за независимость, командовавший израильской армией в ходе Синайской кампании, бывший министром обороны во время Шестидневного чуда - более чем кто-либо другой подходил на роль такого символа. И прошедшее столетие для евреев во многом было столетием Моше Даяна.


izrus.co.il

Комментариев нет: