Наступили
пасхальные дни. Еврейский Пейсах, затем
христианская Пасха — всегда вызывают
споры об историчности этих явлений.
Можно понять атеистов и антиклерикалов,
которые со страстной убежденностью
доказывают, что ничего такого не было.
И не могло быть в предполагаемый
исторический период. Но совершено нельзя
понять защитников веры, которые пытаются
доказывать, что всё именно так буквально
и было, что Священное писание — это
подлинный исторический документ.
Желание воспринимать священные
тексты как исторические хроники — это
явление сравнительно новое, возникшее
в последние столетия. До
XVIII века людей, писавших о прошлом, прежде
всего интересовала не историческая
достоверность событий, которые описаны
в священных текстах, а божественное
присутствие. И это верно для любого
живого мифа.
В наше время под словом
«миф» — принято понимать что-то лживое,
недостоверное, беспочвенные сплетни и
слухи. Врач, который пытается вернуть
вас к здоровому образу жизни, говорит
о ваших предубеждениях, что это опасный
«миф». Ученный, опровергнув прежние
представления, сообщает, что «пора
простится с мифом». Политик, пойманный
со спущенными штанами, говорит, что «всё
это миф, ничего такого не было». Миф —
в нашем словоупотреблении — это синонимом
банальной неправды.
Но это не имеет
никакого отношение к живому мифу. Ибо
первое, что нужно усвоить для понимания
мифологии «изнутри»: миф — это
повествование, которое там, где оно
возникало и бытовало, принималось за
правду, как бы ни казалось вам
неправдоподобным.
Живой миф
рассказывал о чем-то, что когда-то с
кем-то однажды происходило. говорит
своей аудитории не столько о событие,
которое однажды с кем-то произошло, но
о действии, которое относится ко
вневременному ядру человеческого бытия,
помогая уловить главное. Миф не совместим
с линейным восприятием времени в
хронологической последовательной
систематизации. Живой миф — не
рассказывает, а дает возможность пережить
посредством ритуала. Это не историческая
хроника рассказывающая о прошлом, а
вещь необходимая для жизни человека,
который верит в правдивость мифа.
У
Бубера в его «Хасидских преданиях» есть
рассказ о раввине
Шнеуре Залмане, который сидел в
петербургской тюрьме, ожидая суда.
Однажды к нему в камеру вошел шеф
жандармов. Величественный и спокойный
вид рава, погруженного в свои мысли
настолько, что он даже не заметил
вошедшего, показал шефу жандармов,
человеку умному и наблюдательному, что
за человек перед ним. Завязалась беседа,
и шеф жандармов задал заключенному
несколько вопросов, возникших у него
при чтении Писания. В конце он спросил:
«Как следует понимать, что всеведующий
Бог говорит Адаму: «Где ты?»
Вопрос
очень провокационный. Если
– «Верите
ли Вы, что Писание вечно и истинно для
любой эпохи, любого поколения и любого
человека?» – произнес в ответ рав. «Да,
верю», – сказал шеф жандармов. «Если
так, – продолжил равви, – то в любой
момент Бог взывает к человеку: «Где ты
в этом мире? Много лет и дней, отмеренных
тебе, уже прошли, а как далеко ты
продвинулся?» Бог и тебе говорит нечто
вроде: «Ты прожил сорок шесть лет. Где
же ты?»
Когда
шеф жандармов услышал, что рав назвал
точное число прожитых им лет, он, сдерживая
сомнение, положил своему собеседнику
руку на плечо и воскликнул: «Браво!» Но
сердце его трепетало.
Любой
миф — не жизнеспособен без магической
практики. Людей, которые принимаются
изучать руны, например, сразу предупреждают,
что если они попытаются усвоить их
только на уровне информации, то даром
тратят время. Руническая
мифология — может преобразить лишь при
условии, что изучающий её будет следовать
ее указаниям, а не воспринимать её как
сказку. Без ритуала миф остается игрой
в шахматы, когда вы не играете и не знаете
правил игры. Пока не начнешь играть
шахматы кажутся скучными и запутанными.
Отказ
от ритуалов и магических практик —
превращает миф в простую полую
сказочку.
Лишившись духовной активности
человек утрачивает веру. Молитвы,
религиозные церемонии, соблюдение
заповедей, ограничений и предписаний
— развивают интуитивные области сознания
необходимые для постижения духовного.
История
Песаха нужна не потому, что она дает
информацию о происшедшем во втором
тысячелетии до нашей эры в Древнем
Египте и пустыне Синай, а потому, что
евреи переживают эту историю ежегодно,
поскольку она лежит в основе национальной
идентичности. Поскольку каждый еврей
в каждом поколении в Песах выходит из
Египта. Это не единичное происшествие
далекого прошлого, а то, что происходит
постоянно. Это вечное проявление
вневременной реальности. Это не там
и тогда,
а здесь
и сейчас
— поскольку везде
и всегда.